Адвокат вольного города 8 (СИ). Страница 4

— Явите миру…

— Видите, китайцы за Вас просят, финансисты Вас уже боятся, полиция знакома. Прокуратура? Павел Андреевич, что скажете?

Губачинский встал, поджав губы. Он всё ещё посматривал в направлении фотографий, которые исчезли в карманах фактически неприкосновенных членов Совета.

— Павел Андреевич, — прежде, чем он сказал что-то, поспешно встрял я. — Я тут недавно с Вашим племянником одну научную работу обсуждал. С расчётной частью.

— Как же, помню, — недовольно буркнул прокурор.

— Будет работать конструкция?

— Там у Вас ошибка в расчётной части.

— Что за ошибка?

— Ну что за процентовка дурацкая у Вас? Пятьдесят процентов бетона, пятьдесят железо? Надо семьдесят пять на двадцать пять.

Это он весьма толсто намекал на наши с его племянником доли прибыли.

— Я Вас услышал. Есть! Всё переделаем, как Вы в мудрости своей указали.

— Вот видите, с Аркадием Ефимовичем вполне себе можно продуктивно общаться, прислушивается к старикам, — довольно ухмыльнулся прокурор, который разом заработал для клана пару сотен тысяч рублей, уменьшив мою долю в «схеме по Мещерякову». — И вообще, завещание — это основа основ, это закон, который мы со своей стороны будем защищать и посему… Прокуратура республики считает, что наследовать должен присутствующий здесь Аркадий Филинов.

— Ну вот, а вы говорите… — Гриф перечитывал оригинал прошения.

— Но моё родство⁈ — сделал последнюю отчаянную попытку Кнышский.

— Секретарь, проверьте пожалуйста своим дворянским навыком вот этого документ, — Гриф подал старенькому секретарю оригинал моего прошения и тот навёл ладони на подпись императора Кречета.

— Подлинная, как есть подлинная!

— А Вы, Вацлав Лехович, прежде чем орать о своих необдуманных авантюрах, почитайте, что там написано? Содействие в вопросах наследования. И виза лежит государя…

— Но мы же независимая республика, вольный город, все дела!

— Виза, говорю, наложена, за подписью самого Петра Алексеевича, прошу заметить, — Гриф повернулся к полковнику Шпренгеру всем телом, — нами ВСЕМИ уважаемого просто беспрекословно, просто беспредельно уважаемого, как родного отца уважаемого, слов нет, чтобы выразить, как мы ценим и слушаем со вниманием.

Полковник, как представитель секретной службы его императорского величества, молча кивнул, засчитав завуалированный прогиб.

— Написано тут высокою рукой… «Всем лицам империи и за её пределами, до отмены распоряжения — поддерживаю и ожидаю того же. П. А. Кречет».

Все молчали. Даже те, кто сидел на стульях и не до конца понимал всего контекста, не видели самого прошения, наконец соотнесли имя и отчество с ситуацией.

— Мы лица? — обвёл всех взглядом Гриф. — Лица. За пределами? Пока что так. Мы поддержим? Я лично — да.

— Но республика! — кипятился обманутый в своих ожиданиях поляк.

— Не соревнуется республика размеров с четверть Костромской губернии с империей, ежели умнее воробушка. Думаю, что единогласно… В смысле, — он посмотрел на Гадюкину, думая о чём-то своём. — Ставлю на голосование. Без всяких дальнейших обсуждений.

Повисла секундная тишина.

Я понимал, что сам Кротовский — «ставленник», так что по логике его группировки им нужно поддержать меня, как тоже ставленника. Будучи одиночкой, я уже не раз демонстрировал Кротовскому свою лояльность. Значит буду к ним как минимум прислушиваться, а как максимум попаду под влияние.

А для «стариков» я был в первую очередь представитель старых кустовских родов, то есть человек не чужой.

— Вацлав Лехович, — Гриф посмотрел на поляка и на меня, — мы тут стараемся, чтобы компромисс был между домами и взаимная выгода. Вы согласны, Аркадий Ефимович?

— Согласен. Я постараюсь сделать так, чтобы мой приход дал пользу и выгоду уважаемому Кнышскому.

— Ну разве что так… Наш клан тогда снимает притязания, — вынужденно сказал поляк.

…

— Принято единогласно. Решили: с учётом завещания покойного, уважая его волю, принимая во внимание мнения лиц, в том числе высочайших, определить наследником умершего графа Вьюрковского Амвросия Дмитриевича — барона Филинова Аркадия Ефимовича, который после принятия данного решения становится графом, выходит из состава своего клана и должен сформировать собственный клан, в связи с чем мы со своей стороны так же рекомендуем упомянутому лицу изменить фамилию.

Все молчали.

— Секретарь, не забудьте у присутствующих взять подписи о неразглашении, а то мы тут наговорили.

Секретарь, который в этот момент азартно что-то записывал в протокол, лишь согласно кивнул.

* * *

— Когда Вы успели? — я обессиленно рухнул на лавочку возле площади, и обратился к китайцу.

После заседания со мной все хотели о чём-то поговорить и я, вооружившись своим блокнотом, назначил дюжину встреч, понимая, что только что попал в водоворот местных событий и стал частью сложного экологического баланса.

Но вышел я в сопровождении Танлу-Же, другого посла, сославшись на дипломатические вопросы.

— Вчера и успел. Времени не было преподнести. Но только… Аркад Ий, не надо выглядеть удивлённым, мне явно дали понять, что мои новые благодетели сделали это вынужденно и по Вашей просьбе. Проще говоря, это Вы придумали и никаким сюрпризом это для Вас не является.

— Одно дело придумать, а другое, что они реально пошли навстречу и смогли.

— Ну, во-первых, спасибо, Аркад Ий, это великий подарок для нашей общины, большая ответственность и работа. А во-вторых, драконы — группировка серьёзная, в этом нет никаких сомнений.

— Хорошо. Это выведет сердитый нейтралитет из равновесия.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, смотрите. Теперь Вы им чуточку обязаны. И окажете им помощь, чтобы возвратить долг. И у вас с ними наладится взаимный обмен. Таким образом, эта вся статичная система начнёт работать, крутиться. А если посмотреть поглубже, то была и какая-то ваша кастовая проблема. Вроде бы тот очкастый хрен говорил, что Вы по рангу слишком ниже его. Теперь Ваш статус повысился и им работать с Вами не зашквар.

— Да, что-то уже происходит. Безусловно, у нас есть свои мотивы и скрытый негатив. Но мы будем работать. А ещё это означает, что они не пошли по пути взятия в заложники наших и Ваших родственников.

— Да. Кстати, надо бы им сказать, что мы больше не родня. Шутка. Но в любой шутке есть доля шутки.

— А то, что носатый граф сказал про фамилию?

— Ну, я заранее спрашивал у Предка.

— Вы так легко об этом говорите. Он не против смены фамилии?

— Если коротко, то ему плевать.

— Поедем на стройплощадку, посмотрите объёмы? Наши уже начали планировать по Вашему особняку, можем посетить его.

— Честно говоря, я устал, середина дня, а уже с ног валюсь.

— Ну, есть от чего. Но с Вашего позволения, я Вас сопровожу до дома. Кстати, что сегодня Вы будете вкладывать в это ёмкое слово?

— Это сейчас была тонкая подколка на тему того, что у меня слишком много лежбищ?

— Нет, ну что Вы… Но если бы все Ваши жилища были бы женщинами, то Вы тот ещё бабник, — тонко усмехнулся посол Поднебесной.

Я расхохотался. Ну да, как-то так выходит, что я кочевник по жизни.

— Сельскую пастораль исключаем. Пожалуй, я оплачу аренду на пару месяцев вперёд, например, чтобы Джо было где готовить вместе со своей невестой, пока идёт развитие их отношений. Но я оттуда выеду.

— Особняк Вьюрковского?

— А у меня нет пока что оттуда ключа, — скромно потупился я.

— Думаете, является проблемным туда заявиться на правах хозяина?

— В некотором роде. Всё-таки расчёт рисков — это часть моего ремесла.

— Боевой отряд Вьюрковского? Но ведь они понимают, что Вы новый хозяин, владелец, начальник?

— А они не руководствуются логикой, как и многие люди. Ошибка разумного человека — считать остальных тоже разумными. Секретная служба их блокировала, но не стала арестовывать, даже с учётом того, что там каждый первый беглый каторжник. С их точки зрения — это проблемы местной полиции. Прошло несколько часов, секретчики перерыли там всё, изъяли целый арсенал оружия и оставили боевиков на откуп полиции и прокуратуры. Проблема в том, что для местной полиции личные отряды лендлордов неприкосновенны и без политического решения высшего руководства их не тронут.